Симфония железобетонных форм

Ле Корбюзье был последовательным пропагандистом пяти принципов, воплощая их неизменно при помощи железобетонных конструкций и создавая на их основе неповторимые формы. Программные сооружения Ле Корбюзье — вилла в Гарше (1927), вилла Савой в Пуасси (1929), общежитие студентов в Париже (1930 — 32) и жилой дом в Марселе (1947 — 1952) — явились конкретными воплощениями его идей в архитектурной форме. Зеленые лужайки под домами, стоящими на столбах; дети, которые плещутся в бассейне на крыше жилого многоэтажного дома; квартиры в двух уровнях с большими горизонтальными окнами; бетонные поверхности, сохраняющие рисунок деревянной опалубки, — все это можно назвать симфонией железобетонных форм, подчиненных человеческим потребностям.

Проектируя «Жилую Единицу», Ле Корбюзье мечтал о «духе серийности», об индустриальных конструкциях, о конструктивной этажерке, в которую вкладываются блоки квартир. Хотя серийности не получилось, «Жилые Единицы», построенные в Марселе (1947 — 1952) и Нант-Резе (1955), остаются энциклопедией идей и форм жилого индустриального многоквартирного дома.

Материал и конструкция, несмотря на глубокое осмысливание и художественную трактовку, в творчестве Ле Корбюзье полностью подчинены функции. По сравнению с его идеями 20-х годов, например проектом современного города (1922), в Марселе создан сложный архитектурный организм из стандартных квартир, но с индивидуальным обликом. Это не просто типовой дом, но и дом-дворец. И еще один момент — композиция дома в Марселе асимметрична, большинство жилых типовых домов симметрично, закончено по форме. Нет ли здесь известного урока?

Отношение Ле Корбюзье к железобетону парадоксально, так как одновременно с Марсельской Единицей он создает капеллу в Роншане (1950 — 1955), позволяющую некоторым исследователям думать, что Ле Корбюзье отказывается от конструктивности и переходит к «свободному формообразованию». Но в действительности это не так, и капелла, и построенный позднее павильон фирмы «Филипс» (1958) конструктивны и подчинены своей функции. Только они другого, не серийного рода.

Пять принципов, «дух серийности», каркасная система не исчерпывают сущности железобетона как материала в творчестве мастера. Скульптурные, пластические свойства бетона и железобетона поняли еще в начале века архитекторы и скульпторы, это хорошо знал и Ле Корбюзье. Он использовал эти свойства там, где это было уместно, где этого требовала функция. Он говорил по поводу капеллы в Роншане: «Зрительная акустика, выраженная в формах... Одни говорят, другие слушают».

В отличие от архитекторов-рационалистов Ф. Л. Райт никогда не придавал самодовлеющего значения материалу и не ставил своей целью создавать при помощи железобетона новые формы. Раита всегда интересовало только пространство. Между тем именно ему благодаря огромному таланту удалось создать несколько гениальных форм при помощи железобетона. Первой из таких находок является, несомненно, консоль большого выноса, которую Райт впервые применил в особняках начала века, например в доме, Роби в Чикаго (1909), и довел до совершенной художественной формы в «Доме над водопадом» (1936), где он впервые воспользовался для этого железобетоном.

Интересно, что развитие этой архитектурной темы шло у Райта в отличие от Ле Корбюзье, П. Л. Нерви и других рационалистов не от конструкции к форме, а в обратном направлении — от пространства к конструкции (подобно К. С. Мельникову). Райту приходилось преодолевать шаблон инженерной мысли для решения задач «перетекающего пространства»: «Я стремился применить «непрерывность» в практике. Но для устранения «стойки и балки» как таковых я не мог получить помощи от инженера. Инженеры в своих расчетах по привычке все сводили к стойке и прогону... Но вскоре инженер овладел непрерывностью и выступающими плитами. Консоль стала новым средством в архитектуре».

Формирование идеи армирования бетона

Красивые сооружения из бетона. Железобетон как основа здания

Производство тротуарной плитки. Брусчатка и новые возможности по укладке